Величие порока
Если мыслителю, желающему дистанцироваться от мира, необходимо пройти нелегкий путь вопрошаний, то порок сразу же ставит своего хозяина в привилегированное положение, наделяя его исключительной судьбой. Будучи фактором одиночества, порок дает тому, кто им отмечен, преимущество в виде обособленной жизни. Посмотрите на гомосексуалиста - он возбуждает у людей противоречивые чувства отвращения и восхищения, его несчастье ставит его несколько в стороне от других. Терзаемый то стыдом, то гордыней, он не мирится сам с собой, оправдываясь перед собой, выдумывает разные отговорки. А тем временем мы, приверженцы дурацкого стремления продолжить свой род, бредем в общем стаде. Горе тем, у кого нет сексуальных тайн! Как им прознать о гнусных преимуществах отклонений? Неужели им так и суждено навсегда остаться всего лишь чадами природы, жертвами ее законов, людьми растительными?
Гибкость и тонкость любой цивилизации определяются несовершенством составляющих ее индивидов. Нетрадиционные чувства освежают дух, потому, что заблудившийся инстинкт дальше всего отстоит от варварства. В результате импотент оказывается более сложной натурой, чем какой-нибудь здоровяк с безупречно функционирующими инстинктами, потому что он, лучше кого бы то ни было, реализует сущность дезертировавшего из зоологии животного, обогащаясь всеми своими недостатками, всей своей несостоятельностью. Ликвидируйте изъяны и пороки, уберите плотские печали, и не будет больше души, ибо то, что мы называем этим словом, не более чем продукт утробных скандалов, эвфемизм для обозначения постыдных тайн, не более чем идеализированная особенность извращенной психики...
В глубине своей наивной души мыслитель удивляется возможностям познания, открытым извращенцу, и, не без брезгливости, наблюдает его привилегированное положение в обществе... Но, коль скоро порок, неся с собой страдание отрешенности, и является единственной формой славы его, то порочный человек должен быть чем-то глубже большинства людей. Изолированный от них, он начинает там, где остальные заканчивают...
Естественные наслаждения, вытекающие из очевидности, самоуничтожаются внутри своего круга, затухают в своей ментальности, на время теряют актуальность, тогда как редкостное ощущение часто является продуманным ощущением, рефлексией инстинктов. Так порок достигает высоких ступеней сознания, причем без помощи философии, а вот мыслителю нужно прожить целую жизнь, чтобы добиться того эмоционального ясновидения, с которого начинает гомосексуалист. Они похожи друг на друга своей способностью отрываться от плоскости в которой копошится челядь, хотя первый приходит к этому путем медитации, а второй - отдаваясь потоку своих склонностей.
Вот так и тает во времени сущность человеческая… Медитация, рефлексия, размышления иногда о чрезмерно отвлеченном… Куда утекают отпущенные часы? Одни воспоминания о подвигах, блеклые следы страсти на паперти души, - где блеск приключений, восхитительность мимолетного умопомрачения… - все в прошлом..? Нет ни одного безумия, которое носило бы твое имя, ни одного порока, который делал бы тебе честь. Ты проскользнул, оставив след только в своей, смешавшей иллюзию фантазий и былого памяти. Так какими были твои мечты?
Посеять бы сомнение везде, пропитать им всю материю, установить его господство в тех сферах, куда еще не проникал дух, и, прежде чем поразить им костный мозг человеческий, потрясти эти недвижные камни, поселить в них неуверенность и пороки сердца. Будь я архитектором, я воздвиг бы храм беспокойству, будь я проповедником, я разоблачил бы фарс молитв, будь я царем, поднял бы знамя восстания духа. Так как людям свойственно лелеять тайное желание самоотречения, я повсюду сеял бы неуверенность человека в самом себе, погружал бы невинность в оцепенение, показывал бы предательства так, что страдал бы сам предатель, не позволяя челяди погрязнуть в гнили кажущихся достоверными истин…
Ну, да какой я архитектор. Вот теология, мораль, история, повседневный опыт лепят нечто… Они учат нас, как достичь душевного равновесия, не разрушая несоразмерности блуда ума и тела, они повторяют и повторяют, разнообразясь формами, что не следует открывать каких-то невероятных секретов ни в душе, ни в окружающем мире, поскольку существует один-единственный секрет, - смирение. Примите иго свое, - талдычат нам они, и вы будете счастливы, укройте свой дух сим пологом, и вы избавитесь от мук. На этом свете все превращается в ремесло, - есть профессионалы времяпрепровождения, чиновники дыхания, сановники упования. Не успеваем мы родиться, а нас уже ждет тот или иной путь означенности, - наши карьеры прорисованы для нас еще с материнских губ.

• 
• 
•