арбалет хочу!!!!!!!!!!!!!!

-- О, господи, - зашамкал обитатель бревенчатого домика, протягивая руки к восходящему солнцу. - Боже, боже! Все те же сны! Те же самые сны!

Произнеся эту жалобу, старик заплакал и, шаркая ногами, побежал по тропинке вокруг дома. Обыкновенный петух, собиравшийся в эту минуту пропеть в третий раз, вышедший для этой цели на середину двора, кинулся прочь; сгоряча он сделал несколько поспешных шагов и даже уронил перо, но вскоре опомнился, вылез на плетень и уже с этой безопасной позиции сообщил миру о наступлении "утра. Однако в голосе его чувствовалось волнение, вызванное недостойным поведением хозяина домика.

-- Снятся, проклятые, - донесся до Остапа голос старика.

Бендер удивленно разглядывал странного человека с бакенбардами, которые можно найти теперь разве только на министерском лице швейцара консерватории.

Между тем необыкновенный господин завершил свой круг и снова появился у крыльца. Здесь он помедлил и со словами:

"Пойду попробую еще раз", - скрылся за дверью.

-- Люблю стариков, - прошептал Остап, - с ними никогда не соскучишься. Придется подождать результатов таинственной пробы.

Ждать Остапу пришлось недолго. Вскоре из домика послышался плачевный вой, и, пятясь задом, как Борис Годунов в последнем акте оперы Мусоргского, на крыльцо вывалился старик.

-- Чур меня, чур! - воскликнул он с шаляпинскими интонациями в голосе. -- Все тот же сон! А-а-а!

Он повернулся и, спотыкаясь о собственные ноги, пошел прямо на Остапа. Решив, что пришло время действовать, великий комбинатор выступил из-за дерева и подхватил бакенбардиста в свои могучие объятия.

-- Что? Кто? Что такое? - закричал беспокойный старик. --

Что?

Остап осторожно разжал объятия, схватил старика за руку и сердечно ее потряс.

-- Я вам сочувствую! -- воскликнул он.

-- Правда? -- спросил хозяин домика, приникая к плечу Бендера.

-- Конечно, правда, -- ответил Остап. -- Мне самому часто снятся сны.

-- А что вам снится?

-- Разное.

-- А какое все-таки? - настаивал старик.

-- Ну, разное. Смесь. То, что в газете называют "Отовсюду обо всем" или "Мировой экран". Позавчера мне, например, снились похороны микадо, а вчера -- юбилей Сущевской пожарной части.

-- Боже! -- произнес старик. -- Боже! Какой вы счастливый человек! Качкой счастливый! Скажите, а вам никогда не снился какой-нибудь генерал-губернатор или... даже министр?

Бендер не стал упрямиться.

-- Снился, -- весело сказал он. -- Как же.

Генералгубернатор. В прошлую пятницу. Всю ночь снился. И, помнится, рядом с ним еще полицмейстер стоял в узорных шальварах.

-- Ах, как хорошо! - сказал старик. - А не снился ли вам приезд государя-императора в город Кострому?

-- В Кострому? Было такое сновиденье. Позвольте, когда же это?.. Ну да, третьего февраля сего года. Государь-император, а рядом с ним, помнится, еще граф Фредерикс стоял, такой, знаете, министр двора.

-- Ах ты господи! -- заволновался старик. -- Что ж это мы здесь стоим? Милости просим ко мне. Простите, вы не социалист?

Не партиец?

-- Ну, что вы! - добродушно сказал Остап. - Какой же я партиец? Я беспартийный монархист. Слуга царю, отец солдатам. В общем, взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать...

-- Чайку, чайку не угодно ли? -- бормотал старик, подталкивая Бендера к двери.

В домике оказалась одна комната с сенями. На стенах висели портреты господ в форменных сюртуках. Судя по петлицам, господа эти служили в свое время по министерству народного просвещения.

Постель имела беспорядочный вид и свидетельствовала о том, что хозяин проводил на ней самые беспокойные часы своей жизни.

-- И давно вы живете таким анахоретом? - спросил Остап.

-- С весны, - ответил старик. - Моя фамилия Хворобьев.

Здесь, думал я, начнется новая жизнь. А ведь что вышло? Вы только поймите...

Федор Никитич Хворобьев был монархистом и ненавидел советскую власть. Эта власть была ему противна. Он, когда-то попечитель учебного округа, принужден был служить заведующим методологическопедагогическим сектором местного Пролеткульта.

Это вызывало в нем отвращение.