В этот мир он пришел любить. Не его вина, что не получилось. Вроде и небо тоже, и вкус у вина. Но не было песни, что звучала в душе все время, пока он прорывался сквозь бурю столетий. Песня исчезла, пропала, затерялась где-то в пути.
И только пыль, пыль на сандалиях...
Чужие люди окружали, проходили мимо. Им не было до него дела, и ему не было до них дел. Он хотел их любить, он пытался им рассказать, что есть любовь. Но натыкался в разговоре лишь на кривые ухмылки в ответ. Они считали его за чокнутого, не от мира сего. Они были правы, он был не из этого мира. Но пытался вжиться в него, стать плотью от плоти и кровью от крови. Не получалось. Тошнило от заведенных порядков, от странных законов, от нелепой жестокости аборигенов.
Женщины – лучшее, что есть в этой проекции мира. На одной из граней шкатулки в руках у Всевышнего.
И тогда он написал, что красота спасет мир...
Он заблуждался.
Этот мир не спасти. В нем нет любви. В нем просто никогда не было любви.
Этот мир заточен на войну.

- Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново, более совершенными...

Сердце его было полно жалости. Он не мог больше убивать. Я не мог больше убивать.
Но есть долг. Есть приказ.
Господи, как умирать надоело...

Р.А.

• 
• 
•