О чем ты теперь молчишь, моё ледяное сердце?
Я столько молилась небу, чтоб вовсе тебя не слышать.
Закрывала ладонями уши, даже когда смотрели
Глаза. На тебя. И дальше. И выше. И глубже истин.
О чем ты теперь молчишь? Чем лечишь смертельные раны?
Каких языков не пробовал твой всё познавший голос?
Каких нежных кож не знали руки на дне Корана,
Когда умывались кровью на завтрак с кипящим сексом

О чем ты теперь молчишь? Какому НеБогу веришь?
Какое по счёту зеркало бьешь на семь лет несчастья?
Какие дешевые запахи пачкают твою простынь,
Которая помнит мускус всех рифм из меня сошедших

Нам больше не будет Библий. Тираж ограничен вдвое.
Картины рисуют морем. На море. И вкус их солон.
А мы сочиняем соло, поскольку дуэт отыгран -
Шедевры взаимных стонов, исполнив в режиме терций
О чем? Я устала слышать, как требует твоё сердце
Простуженных поцелуев и тихих ночных согласий

Ты знаешь меня руками. И кистями. И палитрой.
А я тебя знаю – светом, который горит всё ярче.
И мне не найти затмений, на сотую долю правды.
Ведь правда – твои молитвы, на каждой моей планете.

Я вижу, как падает небо и я по нему ступаю
Мне страшно, мой бедный Каин, ведь небо непостижимо?
Нам было – куда стремиться, летая чуть ниже солнца
Нам было – за чем остаться. Ведь цель – это просто строчка
Напишешь – и станет ясно – каких не ласкать глаголов.
А этот почтовый голубь – подстрелен. И мы - убийцы.
Пустое письмо на счастье. Вся жизнь - в ожидании смысла.

Я выгляжу так красиво, что падаю с первым встречным
В надежде, что стану небом и буду смотреть лишь внутрь
Того, что звалось – ЛЮБОВЬЮ. А эти чужие руки
(не знать бы таких количеств, цинизм был бы выпит в меру)

Я трогаю красный бархат и ставлю на кон – разлуку.
Твой мир мне давно известен. Прочитан и сдан в архивы.
И руки звенят ключами, готовые сделать больно
Любому, кто мне напомнит, как ты гениально дышишь.

• 
• 
•