Улица, улица, улица родная...
Моя родная улица была бесконечной. Так как одним концом она упиралась в лес, другим в кладбище, а третьим в футбольную площадку, плавно переходящую в лес. Другими словами, с трёх сторон, улица была окружена природой. Но, её главной достопримечательностью, были вековые дубы, которые украшали её. Они, как атланты, держали небо, а мы беззаботно играли под их зелёной кроной.
Родители, находившиеся первыми в цепочке обучения и привития полезных навыков, никогда не упускали возможности поделиться с нами своим жизненным опытом, подкрепляя его наглядными примерами и некоторыми комментариями.
Папа не был искусным рассказчиком, но козырнуть чем-то всегда любил, да и было чем.
Его детство проходило на Ростовских просторах нашей Родины и во время войны, ему довелось пережить немало страшных приключений, начиная от разгрома и оккупации, заканчивая освобождением и голодом...
-Встанем, бывало, пораньше, когда только светать начинает,- вспоминал он, перебирая в памяти, зависшие на долгие годы картинки из детства,- и бегом во двор. А на соседней улице, которая ближе к дороге, дубы росли. Вот кто раньше успел собрать жёлуди, тот и сытый, а кто не успел, так весь день голодным и ходит...

На фоне этих воспоминаний, которые были живы в его сознании, он в шуточной манере приговаривал, что жёлуди, самая что ни на есть полезная и вкусная еда и частенько выпроваживал нас на улицу собирать их.
Мы верили ему, и, взяв ведра, без пререканий, шли на задание.
Конечно, такого ажиотажа у нас не было. Но соседи, поглядывая на нас с явным любопытством, немного недоумевали, что же всё-таки мы собирались делать. Уж не есть ли их?
Слава Богу, эта вкусная еда предназначалась не для нас, а для нашего питомца поросёнка Васи. Что немного радовало нас. Так как папа, после сказанных хвалебных слов, брал жёлудь в руку, и, обтерев о штанину, уверенным движением отправлял его в рот. Раскусив как фундук, он начинал всё это смачно пережёвывать, без единой помарки на лице.

Мы искренне пытались повторить трюк, с поеданием жёлудя, но наш организм отторгал сей «вкусный деликатес»
Папа, безусловно, имел авторитет в нашей семье, но, в щекотливых вопросах, касающихся еды, надо было обязательно советоваться с мамой. А то мало ли что! От всех недугов нас лечила она, а не папа. И не раз, она настойчиво вдалбливала нам в голову, что должна быть в курсе всего, что попадало в наш рот, чтобы впоследствии легче выявить причины расстройства. При малейших отклонениях, она тут же начинала проводить интеллектуальное расследование по сценарию передачи «Что? Где? Когда?»
За её первым вопросом: - Вы что там ели? Тут же следовал второй иезуитский вопрос: - Вы где были? И, не дожидаясь ответа, быстро добавляла:- А ну, быстро говорите, когда это случилось?
Как будто, она мгновенно могла сделать в уме спектральный анализ съеденных продуктов и просканировать наш чёрный ящик - желудок.

Если в наших глазах она видела замешательство, или сокрытие информации, то мы сразу же могли рассчитывать на словесную расправу, или физическую поправку в нашем воспитании, так как заранее были осведомлены, что ...помимо вкусной и полезной пищи водятся ещё ядовитые ягоды и грибы. И без разбора всё тянуть в рот не обязательно! И гриб «сыроежку» нельзя вот так взять и, не задумываясь съесть там же, где нашли, потому что название подходящее и есть хочется... а то ведь и сбеситься можно, если что!
Кому хоть раз в жизни, посчастливилось пообщаться с моей мамой, тот без лишних вопросов мог понять, что всё, о чём говорит мама-это правда, известная ей одной.
Поэтому, за минуту, мы должны были дать, с нашей точки зрения, правдивый ответ.
За здоровье Василия мы не сильно тревожились, так как не владели в полной мере знаниями всех поросячьих пристрастий. Трава тоже была не сахарная, но козы с удовольствием её лопали. А чем хуже жёлуди?

Помимо соседей, глядя на нас, недоумевал также и Василий, когда с завидным постоянством, мы высыпали ему в корыто желудиный десерт и он, нервно похрюкивая, пятился задом вглубь загона, давая нам понять, что это не совсем его любимая еда и не совсем то, что он любит.
Для папы, видите ли, это была любимая еда, а для него нет!- недоумевали мы, глядя на это строптивое животное.
-Вот, свинья неблагодарная! - в сердцах пытались мы задеть в нём хоть какие-то похожие человеческие органы, расстреливая жирное, розовое тельце несъеденными желудями.
-А ну, жри давай, - приговаривали мы, пытаясь засунуть ему в рот полезный жёлудь.

Василий стойко принимал от нас точечные побои желудями и недолюбливал их ещё больше с каждым днём. Он тихо похрюкивал, моргал круглыми глазёнками, переступал с ноги на ногу, и абсолютно не понимал, почему в нём должно было проснуться непонятное ему чувство вины. Что он, дурак что ли, жёлуди жрать, когда три раза в день его обеспечивали бесперебойным горячим гарниром...

• 
• 
•