Из тварей парных искала равных -
по снам… по голосу… по плечу.
Срастаясь ранами -
зло и рвано
с любым, кто мог бы держать удары
под шквальным натиском нежных чувств.
Когда бумажные эскадрильи,
надрывно воя, неслись лоб в лоб.
Ломая рифмы,
сжигая крылья,
в нас истребители говорили
под шелест неба и рёв винтов.
А Ветру было светло и вольно
в строке ликующей, продувной.
Он верил искренне:
" Ей не больно -
шальной, отвязанной, малахольной…"
И рвался бешено в ближний бой.
Он думал, сука:
"Она из стали…
Ей равно пофиг огонь и ржа"
Сбивал обшивку... и жалил… жалил,
не замечая, как под эмалью
уже дымилась её душа.
Сойдя на шёпот,
срывалась в штопор -
азартно… весело… мордой в снег…
Не надо штопать.
Забей!
Ну, что ты...
Она ж машина… не человек…
Оставь автограф на фюзеляже,
царапнув ржавым большим гвоздём.
И ты прозреешь,
и вспомнишь даже,
что самолётик-то был бумажным,
но шёл на равных с тобой вдвоём.
Они шутили, идя на принцип -
смешная девочка и Огонь.
Но бой окончен.
И дым сгустился,
как только гордость бумажной птицы
небрежно смяла твоя ладонь.

Аманда Моррис