Моя попытка номер 3.
Куцый хвост.

Ласковый и пугливый, напускающий на себя непомерную суровость. Словно годовалый щенок - все еще просит ласки, но вроде уже и неудобно.

Работал в смежной организации, а познакомились мы на работе под хихиканье коллектива.

Очень хорошо помню его улыбку - одновременно открытую и с прищуром исподлобья. Бывает же такое.

Как там в песне поется? "Ведь мы как ром и молоко, мы разные, но мы одно". А мы не были одним. Пытались, но не судьба, видимо.

Он терпеть не мог опозданий, а я не умела выходить к его машине секунда в секунду с назначенным сроком.

Я обожала ухаживания, а ему хотелось, чтобы все решилось само собой и побыстрее.

Он считал меня карьеристкой, а я была увлечена делом, так же, как он своей работой.

Я абсолютно не вписывалась в его семью, а он упрямо продолжал водить меня в гости к своей тетке, подозревавшей меня в коварстве ирасчете.

Он был непрочь жениться, непрочь родить детей вместе со мной, непрочь пожить вместе. Все "непрочь". А я уже не ждала от него ничего, разучилась хотеть, требовать и сподвигать на что-либо.

В конце концов, мы задолбали друг друга подколками и придирками и расстались в один день.

Одно только воспоминание греет мне душу по сей день.

Март, в соседней республике первый день революции, груз, который я отправила туда день или два назад, получателем, ессно, не оплачен. Я расстроена, шеф обвинил меня в халатности и непрофессионализме, сказал, что я должна была предвидеть революцию, придурок. Но расстроилась я не из-за этого, а из-за того, что у заказчика почти лимит кредитной линии, крайний срок выплаты на днях, склады хоть и охраняются, но фиг знает, что станет с самим заказчиком, дружившим с низложенным прездентом. Не то чтобы я обвиняла себя во всей этой белиберде, но было очень тоскливо.

Он встретил меня с работы, покатал по городу, напоил чаем, пытался накормить чем-то вкусным, неумело шутил, утешал, переживал, уговаривал, ворчал, снова уговаривал, рассказывал анекдоты. А я как дура набитая сидела отвернувшись к окну и переживала, переживала, ела сама себя.

Другой бы плюнул и ушел или наорал бы, чтобы я прекратила киснуть. Он же был со мной рядом, возил меня по городу до трех ночи. Только наутро я поняла, какой же тупой эгоистичной дурой я была в прошлый вечер. Хотела сказать ему об этом, но стало очень стыдно за себя. Так и не сказала.

• 
• 
•