[B][COLOR=darkblue]Это бег.
Просто дистанция от первого взгляда ее бездонных глаз и до конечной. И вот еще один входит в стаю...
Так странно, вы все понимаете, что это именно стая. Не зная на сколько вступили в вечно движущуюся шеренгу, не понимая, что так будет всегда,не видя ничего кроме нее. Просто потому что позвала, смилостивилась, позволила, не прогнала.
Вас много, живой, агрессивно настроенный ряд растет, и вы рады уже тому, когда кто-то издох в лунную ночь, не выдержав напряжения и злобно горящих взглядов соперников. Только соперники ли вы? Разве рядом с ней, осознанно вступая в ее легионы, безумно обреченными душами признав в ней единственный свет и смысл, можно остаться соперниками. Да нет не так все. Вы лютые враги. Каждый из вас готов в любую минуту вцепится раскалёнными ревностью клыками в загривок того, кто в этот момент владеет ею целиком, рвать и упиваться ужасом, выплескивающимся из мертвеющих глаз поверженного врага, задыхаясь от ярости считать сколько же вас еще у нее осталось. Только каждый раз в такую минуту она, своим раздаренным вам по кусочку сердцем, рассыпанной давно на мерзлом снегу душой, звериной, отточенной интуицией, улавливает тенденцию пролитой крови, разящей от вас и... и в стаю вступает новенький... Вы до боли сжимаете зубы, до костного скрежета плечи, и вновь пополняется строй. Это для жизни вы сильные матерые волки, а для нее всего лишь горстка ослепших щенков, лижущих ее озябшие руки и преданно бегущие на голос и запах. Вы не нужны ей по отдельности... Ни один из вас никогда не будет для нее единственным, которому она будет верна. вот только вам всем и каждому из вас плевать на это. вы души продали Сатане за право бежать по ее следам в этой стае.поэтому готовы быть одним ИЗ, чем совсем БЕЗ. Она приблизит и оттолкнет, погладит, а потом прикусит побольнее, позволит прикоснуться, чтобы принимая ласку одного, увидеть в глазах всех остальных всполохи ненависти и почуять жажду убийства. Отсюда никто не уходит сам. Она отпускает лишь тех, чей запах перестал щекотать ее ноздри и мурашки от губ и рук вымерли бегать по обнаженной шее.
Все остальные-оставшиеся-допущенные упрямо бегут петляя пропахшей ее ладонями жизнью, одержимо стремясь в ту ночь, когда она подпустит к себе, и щуря в свете луны глаза, податливо раскинется рядом.
Она уйдет из этой жизни первой, устав вас стравливать друг с другом, выдохшись травить саму себя изнутри своим вселенским одиночеством, ослепнув и оглохнув в этом безумном беге от криков и стонов передвигающейся за ней стаи. А вы... продолжите гонку, стремясь опередить друг друга и в этом, соревнуясь - который догонит ее первым... даже за гранью.
(с)