Иосиф Бродский

Шум ливня воскрешает по углам

салют мимозы, гаснущей в пыли.

И вечер делит сутки пополам,

как ножницы восьмерку на нули -

а в талии сужает циферблат,

с гитарой его сходство озарив.

У задержавшей на гитаре взгляд

пучок волос напоминает гриф.

Ее ладонь разглаживает шаль.

Волос ее коснуться или плеч -

и зазвучит окрепшая печаль;

другого ничего мне не извлечь.

Мы здесь одни. И, кроме наших глаз,

прикованных друг к другу в полутьме,

ничто уже не связывает нас

в зарешеченной наискось тюрьме.

1990.