Мне двадцать три года, меня зовут Настя. Час назад я выпила слишком много вина, и сейчас мне нужно поговорить, выпустить из себя информацию о себе же. Я не всегда такая навязчивая. Просто это вино…Его можно использовать вместо пыток, чтобы добиваться от людей информации.
Я сама так делала. А сегодня будто бы попалась я, а не мне. Вся эта ваша предновогодняя суета, знаете, способна любого человека привести в состояние растерянности.
А уж меня – тем более.
Главным образом потому, что я одинока. Такое бывает – никому нет дела до того, что ты одинока. Это и причина, и следствие. Это квадратный корень из одиночества. Я иногда фантазирую: вот бы встретить человека, которому будет не всё равно. Мне кажется, это просто, но почему-то проходят года, а я по-прежнему слышу только эхо своих слов.
У меня есть мальчик…он думает, что это я у него есть ))…он достаточно милый, он галантен, и секс с ним даже иногда заканчивается оргазмом. Он думает (вероятно) что я тайно влюблена в него, а может, он думает, что секс стоит в основе наших отношений. Пожалуй, второе ближе к истине.
Единственное, чего я не могу сделать с ним – это закричать, когда кончаю. Я сжимаю зубы и верчу головой туда-сюда. Крик для меня – слишком интимное. Я не могу кричать с тем, кого не люблю.
Еще у меня есть папик. Назовем его так. Я его так воспринимаю. Потому что разница в возрасте 19 лет, и все такое. У него гораздо больше денег, чем у мальчика. Но это скорее минус. Потому что иногда я чувствую себя шлюхой. И самое ужасное – я так громко чувствую себя шлюхой, что окружающие слышат эти чувства и начинают чувствовать ко мне то же самое…
Официант в ресторане.
Его водитель.
Менеджер в магазине.
За это временное чувство я получаю дорогой ужин в ресторане, тепло и комфортно передвигаюсь по городу, покупаю себе разные шарфики, ну, и все такое. То есть это обмен, понятно? Если я захочу, я перестану менять чувство унижения на фирменные вещи.
Если я захочу.
Еще (только это между нами), у меня есть один…человек. Ну, это я считаю, что он у меня есть. А вообще он есть у кого-то другого. Мы вместе работаем. Знаете, у него волшебный голос. За один голос его можно полюбить. Такой…сильный, негромкий, но очень сильный. И еще он очень позитивный. И правильный – в моем понимании. Потому что он женат и не смотрит ни на кого (включая меня), даже если я сегодня надела самую короткую свою юбку, или полупрозрачную блузку, или если я с ума схожу от желания (мужчины всегда чувствуют это). Он очень добрый. На прошлый Новый год он даже подарил мне такой маленький блокнот. Он не знает, что я до сих пор ничего в нем не написала. Потому что у нас еще нет истории. Еще… Я все-таки глупая.
Еще был один тип – по-другому я его для себя не называла. Это был только секс, причем в извращенной форме. Он раздевал меня до нижнего белья, привязывал к кровати и порол ремнем. Я специально выбрала наиболее неприятного из тех, кто когда-либо предлагал мне подобное. Так я чувствую себя действительно наказанной. Потом он насиловал меня – это такая игра. Мне нравится…иногда. В такие моменты то, что я всегда чувствую, приходит в гармонию с тем, что со мной сейчас происходит.
Моя мама считает, что я больна. Она так и говорит: «Ты больна!» Еще у меня есть папа, но, если верить маме, он об этом не знает. А мне всегда хотелось папу. Чтобы был человек, который научил. Мама, конечно, учит меня, но это совсем не то, вы понимаете. Мне хотелось (тогда, когда я была девочкой), чтобы именно близкий мужчина рассказал мне всё про отношения, про секс, про боль, про поэзию, про индекс Доу-Джонса; да, в конце концов, я бы и про футбол с удовольствием узнала именно от него, а не по обрывкам фраз в университетской курилке. Но его не было у меня. Поэтому сегодня я выпила слишком много вина. Я очень хитро узнала дату его рождения. Пришлось порыться в маминых шкафах. Для меня очень много значат две вещи: звуки, и дата его рождения. Так вот, он родился сегодня.
Поэтому я открыла бутылку вина,
Открыла ноутбук
Открыла вам себя.
Не переживайте – завтра я все сотру.