[SIZE=+1][COLOR=brown]Лыжи из печки торчат...[/COLOR][/SIZE]

Сказали мне: народ алчет песен. Надо пять-шесть, про зиму и любовь. Обещали слушательниц эзотерического толка, розумеющих светлую грусть.

Прихожу. Педагогический курятник, клуб свидетельниц нашествия Мамая. Самая любовная песня у них – «Отцвели уж давно». И самая жызненная.

Сижу в углу, мальчики строят инструмент. Дамы подходят, регулируют лорнетами дальнозоркость.

- Ага! – радуются. – Превосходно!

Будто после песен у них - поедание музыкантов. И я кажусь приятно наваристой ))



Впорхнула гений конферанса, женщина-праздник. Светится, хоть прикуривай. Не разделась, сразу ко мне:

- Я выйду в начале, буду бить в треугольник. Правда здорово придумала?

Кивнула. Зачем расстраивать. Может, думаю, в том есть сермяжная правда – добивать училок треугольником.



Я ж не знала, что битья будет столько!

Она подражала курантам, чередовала восьмистопный ямб драматическими паузами.

Двадцать четыре куплета!

Какие-то Плутонианские куранты, там сутки 48 часов.



Лицо конферансьержки при том плясало. Подмигивало, поднимало бровки, косило на йолку, губками делало плям-плям.

Было неловко и до слёз скучно.

Понимаете, треугольник такой инструмет...

В дет.саду партию треугольника поручают шудрам и самым слюнявым идиётам. Идиётам всё равно, а шудры потом стыдятся и до пенсии скрывают.

А тут - сольная увертюра, долгая, как пешком до Плутона.



С последним дзынем сделался Новый год и заснул последний зритель. Конферансиха залудила прегадкое буриме. Начало было:

Новый год, новый год.. (пять раз)

Что он нам всем, друзья, принесёт...



Потом, собственно, концерт. Первая часть – дремучая бардятина. Про горы, прости любимая, и про ласкать губами пестню у костра.



Ко второй части удачно опоздал С.Б., джазмен-алкоголик. Как я пришла, на пять-шесть сонгов про снег и чувство.

Гражданин страны двух конфессий, он радовался зиме уже месяц. Сначала с католическим, потом с православным электоратом. Теперь дорога под ним змеилась, пыталась выскользуть и даже отпрыгнуть в сторону

С.Б. подруливал себе бровями и чехлом гитары.

Пролез сквозь зал, плюхнулся рядом. Дыхнул, закусить не предложил.



После антракта пели дуэтом, но быстро стало лень. Потренькали «прощание в Венеции», повернули к финалу.

Тут у нас принято вовлекать в пение зал.

С.Б. шепчет: давай «виноградную косточку», я там слабаю импровизацию, под Джо Пасса.

Проигрыш залудили на 24 куплета. Отомстили за куранты.



А вы думаете, почему педагоги джаз не любят?

• 
• 
•