Слабый шорох вдоль стен,
Мягкий бархатный стук,
Ваша поступь легка -
Шаг с мыска на каблук,
И подернуты страстью зрачки,
словно пленкой мазутной.

Любопытство и робость,
Истома и страх,
Сладко кружится пропасть,
И стон на губах -
Так замрите пред мертвой витриной,
где выставлен труп мой.

Я изрядный танцор, прикоснитесь желаньем - я выйду.
Обратите внимание - щеголь, красавец и фат!
Лишь слегка потускнел мой камзол, изукрашенный пылью,
Да в разомкнутой коже оскалиной кости блестят.

На стене молоток - бейте прямо в стекло,
И осколков поток рухнет больно и зло,
Вы падете без вывертов - ярко, но просто, поверьте...
Дребезг треснувшей жизни, хрустальный трезвон,
Тризна в Горней Отчизне,
Трезво взрезан виссон,
Я пред Вами, а Вы предо мной - киска, зубки ощерьте.

И оркестр из шести богомолов ударит в литавры,
Я сожму Вашу талию в тонких, костлявых руках.
Первый танец - кадриль на широких лопатках кентавра:
Сорок бешеных па по-над бездной, чье детище - Мрак.

Кто сказал: "Казанова не знает любви" - тот не понял вопроса -
Мной изведан безумный полет на хвосте перетертого троса:
Ржавый скрежет лебедок и блоков, мелодия бреда:
Казанова, прогнувшись, касаткой ныряет в поклон менуэта.

3а ключицу держитесь - безудержный пляс,
Не глядите в замочные скважины глаз:
Там, под крышкою черепа - пыль и сушеные мухи.
Я рукой в три кольца обовью Ваш каркас,
А затем куртуазно отщелкаю вальс
Кастаньетами желтых зубов
Возле Вашего нежного уха.

Нет дороги назад - перекрыта и взорвана трасса!
И не рвитесь из рук - время криво и вряд ли право.
Серный дым заклубился - скользим по кускам обгорелого мяса
Вдоль багряных чертогов Властителя Века Сего.

Что Вы вздрогнули, детка? Не Армагеддон,
Это яростный рев похотливых валторн
В честь одной безвозвратно погибшей,
Хоть юной особы,

И не вздумайте дернуть крест-накрест рукой,
Вам же нравится пропасть - так рвитесь за мной,
Будет бал в любострастии ложа из приторной сдобы!

Плошки с беличьим жиром во мраке призывно мерцают -
Канделябры свихнувшейся, пряной, развратной любви.
Шаг с карниза - рывок на асфальт, где червем отмокает
Прах решенья бороться с вакхическим пульсом в крови!

Кто сказал: "Казанова чарует лишь с целью маневра!"?
Мне причастен пикантный полет на хвосте перетертого нерва.
Мой напор сокрушит Гималаи и гордые Анды
В монотонной свирепости черной и злой сарабанды.

Треск разорванной ткани, бесстыдная мгла,
В обнаженной нирване схлестнулись тела,
Шорох кожистых крыл - нас баюкают Ангелы Ночи.
Диким хмелем обвейся и стыло смотри,
Как звезда Эдельвейса раскрылась внутри,
Как вибрирует в плеске соития мой позвоночник.

Хрип дыхания слушай, забудь про шаги на дороге -
Там пришли за тобой, только это до времени ждет.
Ты нагая взойдешь на разбитые черные дроги,
И безумный возница оскалит ликующий рот.

Леденяще и скупо ударит Луна,
Содрогнется над крупом возницы спина,
Завизжат, на дорожных камнях проступившие, лица.
В тусклых митрах тумана,
Под крыльями сна,
Расплетут Пентаграмму
Нетопырь и Желна
И совьют на воздусех
Пылающий бред багряницы.

Но не помни об этом, в упругом пьянящем экстазе
Выпестовывай сладость мучительной влажной волны.
Звезды рушатся вбок, лик ощерен и зверообразен.
Время взорвано зверем, и взрезана кровля спины...

Кто сказал "Казанова расчетлив" - тот врет неумело!
Я Люблю Безоглядно Врастать В Прежде Чуждое Тело!
Полночь! Руки внутри, скоро сердце под пальцами брызнет.
Я пьянен сладострастьем полета
На осколке взорвавшейся жизни...

...Снова шорох вдоль стен,
Мягкий бархатный стук,
Снова поступь легка -
Шаг с мыска на каблук
И подернуты страстью зрачки,
словно пленкой мазутной.

Любопытство и робость,
Истома и страх,
Сладко кружится пропасть,
И стон на губах -
Подойдите. Вас манит витрина
где выставлен труп мой...

Сергей Калугин "Танец Казановы"