Опишу несколько кругов в ливчике и колготках по квартире, надену платье темное, ниже колена с квадратным вырезом. Сниму. Надену платье темное ниже колена с глухим воротом. Сниму. Снова надену платье темное, ниже колена с квадратным вырезом. Выну шпильки из волос, губы накрашу. Включу музыку, закурю сигарету. Почувствую, как время и сердце ускоряются в непосредственной близости того самого момента, как сигарета начинает дрожать между пальцев. Подцеплю ногтем тонкий капрон колготок на коленке, и по темной материи поползут несколько светлых стрелок. Это должно отвлечь их внимание от моих дрожащих пальцев и немного расслабить. Издевок не будет – все привыкли к моему репертуару.
В нескольких минутах до момента X, накидаюсь шампанского, с улыбкой воспаленного лицевого нерва выслушаю комплименты, прокляну всех собравшихся до седьмого колена, представлю их голыми с павлиньими перьями в задницах, и медленно, чтобы не свалиться с 10-сантиметровых шпилек, поднимусь на сцену (одних порванных колготок вполне достаточно, чтобы развеселить зал).
Возьму микрофон, извлеку звук, издали напоминающий «Здрасти», в очередной раз пойму, как отвратительно звучит мой голос в акустической системе. Пробегу взглядом по лицам зрителей и, убедившись, что взгляд большинства (и пальцы меньшинства) устремлены на мои ноги, начну вещать. Окончательно расслабившись под конец монолога, отпущу пару похабных шуточек в адрес собравшихся и, под всеобщее гиканье, пойду и напьюсь в баре.
И если, к концу вечера обнаружится, что не все из присутствующих здесь мужчин прониклись ко мне жалостью и состраданием, закончу вечер в какой-нибудь бильярдной на столе.

• 
• 
•