Бегу по строчкам глазами, ловя состояние, движение, чувство, откликаясь и вспоминая...
[I]«Сколько рядом красивых глаз, сколько новых лиц, впечатлений, ощущений, сколько людей, дарующих желание жить, а я слабею с каждым днём. Я научилась читать по лицам, глазам, угадывать мысли и вовремя останавливать события. Я научилась видеть причинно-следственные связи и разуметь что важнее, не на словах, а для души. Я полюбила всё то, что даёт покой и отдохновение, но всё же, всё же, всё же… Чувствую себя такой разбитой, на тысячи тысячи мелких осколков, таких тонких и острых, почти невесомых, но очень больнючих, при каждом вдохе-выдохе.» [/I]
Разбиваю ладошкой луну в луже и удивленно смотрю на брызнувшие брызги... Холодно. Дико. Жутко. Оглядываюсь назад, на холодные тени, и ступаю ногой на сожженную морозом траву. Пусто внутри: нет ни вопросов, ни отчаяния, только тупое равнодушие. Ну, может быть, еще удивление: неужели никто не замечает изменений? Тихая, странно послушная, осторожная, напряженная и равнодушная. Что-то совсем детское ещё бьется внутри какими-то испуганными всполохами беззащитного удивления: как же так? Как котенок тычусь в тепло, ищу его... Просто что-то теплое и большое, куда можно зарыться и спрятаться от этого выматывающего душу плача... И от себя... И от вопросов, на которые нет ответа. Потому что, если начать искать ответы, тут же сломаешься и уже не встанешь. Это принимается. Обреченно. Но принимается. Боль выкручивает и выкачивает все живое из тебя, но она и держит тебя все это время – слабого, разбитого, безгласного.

И никуда это не уходит. Отвожу глаза от строк. Снова тени заползают в душу, выталкивая спрятанную боль.
Мне кажется, она будет жить дольше меня, уйдя бесконечность: постепенно затухая и уменьшая свою амплитуду по синусоиде. Теряясь во времени и пространстве, настигая несчастных своей угрюмой силой...
Угу. Прожито. Сгинь...
Отзвуком холодной жестокости, отразившись от тех дней, слышится мне насмешливое: «Ой ли?»...
* Вот так и наступаешь на собственные мины... Взрыва не будет... Максимум – тягучая муть, которую привычно сниму Крапивиным. Что бы взять... «Колыбельная для брата»? Отлично...

• 
• 
•