Железнодорожный переезд закрыт. Мимо с грохотом и лязганьем проносятся составы. Товарняк. Пережидаю. К переезду подходит бабушка с тележкой. Сколько же ей лет? Уже к восьмидесяти, не меньше. Прихрамывает, держится за тележку с большой сумкой.
За переездом до Объездной дороги раскинулось Кировское Садоводство.
Бабушка, конечно, оттуда. Вглядываюсь в лицо, и даже как-то на сердце светлеет. Ах, что за лицо. Славное, доброе... И глаза не погасшие, мутные, недоверчивые, какие все чаще и чаще встречаешь в этом возрасте. А ясно-серые. Чистые. Лучистые. А уж улыбка...
С сомнением смотрю на четырех колесный агрегат, явно тяжеловатый для слабых рук:
- Далеко вам, бабушка?
Ясный взгляд в ответ и голос такой хороший:
- Рядом, доченька, уже и пришла.
И продолжает со стариковской словоохотливостью:
- Я без тележки-то ходить не могу, а так держусь за нее она меня и ведет.
Я снова оцениваю размеры сумки на тележке и, помолчав, спрашиваю:
- И все равно ходите на дачу?
- А что же, милая. Надо. Раз взялась, надо ходить.
И улыбается совершенно чудной улыбкой, которая необъяснимым образом переходит в каждую черточку лица. Я смотрю на нее и улыбаюсь тоже. Светлая. Это просто физически чувствуешь и любуешься.
И ведь не дала помочь, легко так сказала:
- Бегите, бегите - это не тяжело, а мне так удобно, я привыкла. И толкнув тележку, пошла, помахав рукой на прощание.

* а я бы хотела... вот, если доживу... не погаснуть, не утонуть в обидах - на время, близких, возраст, прошлые заслуги и маленькую пенсию, а светиться таким же солнышком.
Ну, да... однако... (задумчиво)

• 
• 
•