Мне почему-то стало наплевать. Вчера это поняла. Сидела и понимала, положив ручку под щёчку. Наплевать на то – кто что подумает и кто что поймет вдруг.
Если мне хочется кого-то разглядывать – я буду сидеть и делать это. Не скрывая.
Если мне захочется каждые пять минут видеть чье-то лицо – я буду поворачиваться и смотреть, пока не надоест.
Если мне хочется поделиться взглядом с кем-то – я опять же сделаю это.
Ближе к людям, что ли, это назвать.
Я честно отвечаю на вопросы, не понижаю голос, когда говорю о личном, и смеюсь над неприятным.
Я проявляю эмоции и обнимаю дорогих мне людей тогда, когда мне этого хочется и кладу голову на плечо тогда, когда хочу, чтоб меня пожалели.
Я не скрываю восторгов и не прячу улыбки. Я хлопаю в ладоши и улыбаюсь. Я подпрыгиваю от радости и часто трогаю щечки. Я могу триста раз повторить одно и тоже, чтоб потом не думать об этом. Я танцую, когда мне нравится музыка. И не отвожу взгляд от сияющих глаз.
Я стала пере- настоящей. Переигрываю как будто. Но искренность нельзя недоиграть и переиграть, она либо есть, либо её нет.
А у меня она какая-то детская. Детская открытость.
Я могу незнакомому человеку сказать «Прости, я не могу общаться сейчас с тобой, я расстроена», и получить на это человеческий ответ.
Или делиться радостью с посторонними, часто этими посторонними становятся бедные таксисты. Которые, кстати, любят давать дурацкие советы.
Я так люблю людей… Хотя, иногда они меня бесят, конечно. Но всё чаще становятся причинами моих улыбок.

Единственное, что я не делю, это не звоню. Не доросла, наверное, до звонков тем, по кому банально соскучилась.

• 
• 
•